Фотографии, полученные в этой экспедиции, в настоящее время участвуют в нескольких выставках и конкурсах, поэтому я решила рассказать о поездке, в которой они были сделаны.

Мое воображение поражают животные, которые претерпели минимальные изменения в ходе эволюции, особенно реликты мамонтовой эры, существовавшие еще заре человечества. Как же здорово увидеть нечто подобное и почувствовать как стираются тысячелетия, отделяющие тебя от глубокой древности, уходит в небытие безумие современного существования, сменяется размеренным течением настоящей жизни. Я уже давно мечтала поснимать одну из последних великих равнинных миграций на земле. Сайгаки (и вилороги) интересуют меня больше, чем гну, поэтому я прикидывала возможность поездки в Казахстан. Вместо этого мне предложили вариант поближе к дому, к тому же там можно было снять еще одно легендарное животное из моего личного списка - волка.

С моей точки зрения, волки ужасно представлены в мировой культуре, и больше всего меня раздражает, что громче всех кричат "Волки!" те, кто никогда не выбирался в дикую природу, а волка в лучшем случае видел в зоопарке. Тем, кто хоть немного знаком с нравом волков, прекрасно известно, насколько осторожен этот зверь в подавляющей части своего ареала. Его крайне сложно снимать. В большинстве случаев даже в месте его обитания вы не увидите "серого разбойника", потому что он избегает встреч с человеком, как чумы. Я в одиночку бродила по волчьей территории. Я жила и все еще проживаю там, где распространены волки, и до сих пор мне ни один не попался на глаза. Самое большее, что я видела - свежие следы, да еще однажды в сезон гона волки повыли рядом с моим домом. Конечно же, ситуация вполне может различаться в разных уголках мира, кое-где волки бывают посмелее и допускают столкновения с человеком, скотом и собаками, но это вовсе не значит, что это повсеместное явление. Горожане, которые убеждены, что леса у них под боком кишат кровожадными серыми монстрами, мечтающими отведать кусочек "длинной свиньи", явно переоценивают свою значимость для волчьей диеты. Мы не настолько неотразимы для зверей, а волки не настолько тупы. 

Как бы то ни было, я обрадовалась возможности добыть двух зайцев одним выстрелом и вскоре оказалась посреди бескрайней полупустыни без средств сообщения с внешним миром. Меня поселили на кордоне у смотрителей заказника. В полутора километрах от кордона они пробурили артезианскую скважину и устроили водопой для животного населения этого иссушенного края, а на одном берегу водопоя сотрудники заказника устроили отличную засидку. Это укрытие позволяло снимать с уровня земли с хорошего угла и обеспечивало прекрасное освещение утром и вечером.

Расписание у меня было довольно спокойное: два сеанса съемки утром и вечером и продолжительная сиеста в промежутке. Я поднималась задолго до рассвета и пересекала эти самые полтора километра ночной степи. Небо было таким, каким и должно быть южное небо - глубоким, бархатистым и усыпанным звездами. Можно было заметить свет от населенного пункта, лежащего в 50 км, и этот свет казался чуждым и абсолютно лишним. В скрадке я устанавливала технику и начинала тихонечко ждать. Каким-то образом, первые сайгаки умудрились материализоваться из ниоткуда. Я внимательно следила за степью, и тем не менее, стоило мне повернуть голову, а они уже стояли у кромки воды.

Первые сайгаки приходили мелкими группками. Вполне возможно, они вели себя тихо именно потому, что их было так мало. Чаще всего группа состояла из самок, подростков и одного самца. Когда я их впервые увидела, колоссальное различие между их древней грацией и их забавной внешностью вызвало у меня чувство диссонанса. Сайгак, как маятник, качается между красотой и абсурдом так сильно, что голова кружится. Я посчитала, что мне повезло увидеть этот маленький осколочек нетронутой природы, но я и представить не могла, что именно  ожидало меня впереди. Первые семейные группки были всего лишь предвестниками надвигающейся волны.

Вскоре их число начало возрастать, все чаще попадались взрослые самцы-рогачи. А потом накатила блеющая без умолку двухтысячная волна сайгаков. Вот это было настоящей удачей, потому что в стаде в избили присутствовали рогачи, чье количество все еще не доходит до желаемого из-за браконьерства. Но в этом стаде недостатка в них не было! Мне рекомендовали обратить внимание на их рожки, потому что в контровом свете они очень красиво просвечивают. Конечно же, я последовала дружеской рекомендации и вновь стала свидетелем того, как это странное животное способно в миг превратиться в нечто сказочное.

Рожки были будто вылеплены из пчелиного воска и светились изнутри розовато-золотистым светом. Из-за этих рожек сайгаки все еще становятся жертвами браконьеров, но они никогда не раскроют своей волшебной красоты так, как они раскрывают ее в жизни. Их место - на головах живых сайгаков, этих реликтовых остатков нашего наследия со времен Ледникового периода.

Солнце поднималось все выше, а животные все продолжали прибывать. Вскоре самцы принялись сходиться в коротких, но жестоких схватках. Несмотря на то, что до гона было еще далеко, рогачи все равно проверяли на прочность потенциальных соперников и красовались перед самочками. Самочки, правда, не выказывали должного восхищения. На драчунов обращал внимание лишь молодняк, изредка попадавший под горячую руку.

Схватки были в основном жестокими, но мимолетными. Однако несколько парней оказались поупрямей, они не сдавались и упорно сражались, припадая на передние ноги, выискивая точки повыше для преимущества над соперником, и даже рисковали драться на скользкой грязи у самой воды, чего сайгаки по большей части избегали.

Самым сложным в съемке сайгака в действии для меня оказалось снять животное в тот момент, когда его мясистый нос не мотается во все стороны, искажая очертания головы зверя. Перед тем, как врезать по рогам противнику, сайгаки поднимаются на задние ноги, обычно, мотнув головой. Столько снимков они мне попортили просто потому, что эти носы изменяли их внешность до неузнаваемости. Я морщилась, я смеялась, я рыдала. Выкладывать неудавшиеся снимки не буду, но даже на приведенных ниже кадрах видно, с какой легкостью эти мягкие части сайгачьих голов меняют форму при движении.

Несмотря на то, что никаких хищников нигде не было, запах, оставленный регулярно приходящими сюда волками, должно быть, будоражил антилоп. Иногда, без видимых причин, они пугались и бросались прочь. Очень быстро они соображали, что угрозы нет, и возвращались к воде. Делали они так довольно часто. Что ж, наверное, чтобы выжить в течении такого долгого времени, надо быть немножко параноиком.

Паранойя антилоп была вполне оправданной. В отличие от многих других мест, волки "Степного" не выказывали никакого беспокойства в связи с присутствием человека в засидке. В первый день они, скорее всего, проверили все, понаблюдали, убедились, что угрозы нет, и вовсе перестали обращать на людей внимание. Первым появился самец. Он пришел разведать ситуацию и удостовериться, все ли безопасно для его семьи. В следующий раз его его уже сопровождала самка и четыре переярка. У взрослых хватило соображения пить из скважины, где бесперебойно шла артезианская вода, чистая, холодная, и не насыщенная солями так, как вода у берега, где пили волчата. Им еще многому надо учиться, в частности, терпению, чтобы не утолять жажду чем попало, когда Перье разливают буквально в нескольких шагах чуть поодаль.

Волки приходили очень рано утром, и мне приходилось задирать ИСО, но я все равно была довольна. Наблюдать волков в спокойной обстановке и на открытой местности - редкая возможность, а эти животные были удивительно расслабленными в присутствии человека, о котором, я на все сто уверена, они прекрасно знали. На большее я не рассчитывала, но Природа была настроена щедро. 

Однажды большое стадо проходило мимо, запасаясь влагой перед долгим переходом по сухой жаркой равнине, как вдруг, будто ее соткали из воздуха джинны, появилась прекрасная волчица. Она была сама по себе и немного нервничала. Может, ее нервировало нахождение на чужой территории, хотя, скорей всего, она связана родством с тем семейством. Очень быстро она освоилась и уверенно дефилировала туда и обратно по мелководью. Поверить невозможно было, до чего же она была красива. Виденная мною прежде мать семейства явно демонстрировала результаты тягот, связанных с заботами о волчатах, ее ребра немного больше выпирали, она была более потрепанная. Эта же девица была вся ухоженная, гладенькая, изящная и с ногами от коренных зубов. Идеальная.

Она принюхивалась к земле, временами лакала воду и с каждой минутой держалась все уверенней. Перед тем, как приехать сюда, меня предупреждали, что одновременно сайгака и волка увидишь редко, так что я вряд ли увижу взаимодействие между этими видами. Наверное, волчица об этом не была уведомлена, потому что стоило ей утолить жажду и любопытство, она переключила внимание на сочных антилоп, бродящих повсюду. Она предприняла попытку охоты (слабенькую и безрезультатную попытку), но кадр, который я ценю - тот, где она идет по степи на фоне настороженных рогачей. Я смотрела на нее тогда, и все, о чем я могла думать было то, что такая картина могла представать глазам людей десятки тысяч лет назад. Я даже передать не могу, насколько это захватывало дух, вызывало благоговение и смирение, позволяя прочувствовать до глубины души связь с миром и жизнью вокруг меня, стирая ощущение времени и заставляя пересмотреть мое восприятие этой концепции.

Столько всего сошлось в одной точке пространства и времени для этого снимка и такого ценного воспоминания.

Едва солнце поднималось слишком высоко, горячий воздух, колышащийся над землей, начинал искажать изображение, получаемое камерой. Смысла торчать в засидке в жару не было, так что я собиралась и топала обратно на кордон, мурлыкая под нос песенку "Home on the range", в которой поется о доме в краю, где играют олени и антилопы (просторы Дикого Запада). Самым ярким моментом в те часы было, когда ко мне в засидку свалилась фаланга. Днем к водопою прилетали различные птицы, но мне хватало разнообразия, наблюдаемого в "золотые часы". Как-то утром ко мне забежал тощенький корсак. Я очень люблю этих небольших лисичек.

Лисы стали неожиданным, но приятным дополнением. Рядом с кордоном жила семейка рыжих лисиц с несколькими почти полностью выросшими лисятами. Как мне рассказали, эти лисы выводили уже не первый помет рядом с кордоном и чувствовали себя очень комфортно в присутствии людей. Повезло же им свести знакомство с хорошими людьми. Лисы смело рыскали вокруг в поисках еды, подходя очень близко. Чтобы мы могли их поснимать, нам разрешили покидать им кусочки приманки. В ход пошли огрызки арбуза (куда же в Астрахани без арбуза!), и лисы были весьма удовлетворены возможностью получить не только источник калорий, но и источник влаги. Лисы были непривычно стройными и совсем не пушистыми, но зимой они обязательно обрастут шикарной шубкой.

Лисята совершенно очевидно соперничали за еду, хотя в драки не вступали. Они просто пытались утащить и спрятать добычу подальше или хотя бы съесть ее в сторонке от завистливых глаз своих братьев и сестер. Как и все животные в заказнике они были поразительно спокойными в присутствии людей. Видеть настолько непотревоженных диких животных - бальзам на мою душу.

Малыш на фотографии, приведенной ниже, не кричит в ужасе, а уписывает за обе щеки арбуз.

Я опробовала еще одну засидку, но там был очень небольшой источник воды, так что увидеть сайгаков шансов было мало, но в этой точке бывали волки. Что ж, что-то удается, что-то нет. Все, что я там сняла - потрепанный старый лис. Мне все равно нравится этот снимок.

В заключение хочу сказать, что это поразительно, чего могут достичь несколько преданных делу самоотверженных людей. Работа, которую делают сотрудники заказника заслуживает уважения и высшей похвалы. Животные, их абсолютное спокойствие по отношению к человеку - лучшее доказательство успешной работы по созданию безопасного убежища для них. Искренне надеюсь, что этот островок нетронутой природы сохранится, и многие следующие поколения получат возможность лицезреть последние настоящие реликвии Ледникового периода.