Если говорить откровенно, то когда я решила ехать на дзерена, про самого зверя знала я не много. Я люблю заранее почитать про объект съемки, но про дзерена толковой информации в интернете нарыть не удалось, разве что самый минимум. После возвращения из экспедиции пришлось стряхивать пыль со старой советской энциклопедии «Жизнь животных», которая у меня еще в первом издании. Итак, вот сборная солянка из всей информации, которую мне удалось накопать по виду.

Род дзеренов входит в подсемейство настоящих антилоп и включает в себя три вида — дзерена Пржевальского, тибетского и монгольского. У последнего есть еще один подвид — алтайский. Нас интересует именно монгольский дзерен — Procarpa gutturosa. Иногда дзерена называют газелью, но, строго говоря, это неверно, газели, хоть и родственники дзерену, имеют свой отдельный род. Чаще дзерена все же называют монгольской или зобастой антилопой, а не газелью.

Род сформировался в Центральной Азии, где-то 3 млн. лет назад, самые ранние останки относят к позднему плиоцену - раннему плейстоцену. Тогда климат в регионе был более мягким и влажным. Известно, что на антилоп охотились люди эпохи неолита.

Половой диморфизм у дзеренов выражен довольно заметно. Самцы могут достигать роста в 84 см и веса в 40 кг, при этом имеют небольшие рожки и сильно развитую гортань.

Самки все безрогие, значительно уступают самцам в размере при росте 54 см и весе в 20 кг. Осенью все нагуливают бока и вес может быть побольше.

Дзерен вообще очень подвижен, за день стадо проходит десятки километров, не задерживаясь на месте. Это одна из самых быстрых и выносливых антилоп, способная без напряжения пробежать до 15 км на скорости 60-65 км/ч, могут ускориться и до 75 км/ч. Из своих наблюдений могу добавить, что как и у многих копытных, достаточно одного параноика (а обычно параноиков гораздо больше), чтобы сорвалось все стадо, но, что интересно, животные не обязательно объединятся в единый поток. Отдельные группы могут остановиться или вовсе поменять направление на 180 градусов и пойти в обратную сторону. Трек для своих забегов дзерен предпочитает относительно твердый и чистый, избегая снега, песков, вязкого, рыхлого или глинистого грунта.

Летом дзерены держаться небольшими группами и кормятся ранним утром и вечером, днем и ночью отлеживаясь в низинках или меж холмов. Осенью и зимой они кормятся в светлое время и начинают постепенно сбиваться во все большие группы. К гону, который наступает в ноябре и может длиться до первой половины января, животные уже собираются в очень большие группы, где счет уже может идти на сотни, а то и тысячи голов.

Весной, когда приходит пора выводить потомство, стада распадаются, так как самки начинают искать подходящие «родильные дома». Они массово собираются в холмистых участках, причем, собраться вместе могут как несколько десятков, так и несколько сотен самок. Рожают самки обычно одного детеныша, двойни — редкость, причем плодовитость очень переменчива и может снизится в 2-3 раза в многоснежные и засушливые года.

С неделю маленькие дзерены прячутся, прижавшись к земле. Потом малыши начинают бегать за мамой, но до двух недель инстинкт залечь при опасности сохраняется. Беркуты, волки, манулы, корсаки, да все, кому не лень, рады полакомиться беззащитной свежатинкой. Взрослому дзерену страшны волки, беркуты и браконьеры.

И все-таки приходится признать, что легкодоступной современной информации по дзерену почему-то очень мало. Основную часть нашла в новостях за 2019 г., когда дзерен пошел на массовую миграцию через границу с Монголией. Явление это было обусловлено продолжающейся уже почти 20 лет засухой, опустошившей монгольскую кормовую базу дзерена.

Правда, у нас такому потоку краснокнижных животных обрадовались разве что биологи и браконьеры. Для местных жителей тысячи антилоп - конкуренты их скоту. На дзеренов даже пытались возводить напраслину, утверждая, что с их приходом волки стали чаще нападать на скот. Волки за дзеренами действительно идут, только скот им не нужен, ведь гораздо легче подбирать ослабевших переходом и гоном антилоп.

Приписывали дзеренам и другие грехи, например, заражение скота ящуром или вытаптываниe пастбищ. Про ящур информация не подтвердилась, как и по всем остальным "статьям обвинения", но десятки тысяч "запретных плодов" топaющих по своим делам через степь, не дают злопыхателям жить спокойно. Лично мне обвинение в "вытаптывании" пастбищ особенно нравится. Видела я вытоптанную степь, только опустошена она была стадами коз да овец, а не животными, которым она принадлежала миллионы лет. И, которые, к слову, испокон веков работали тут газонокосилками, уменьшая количество топлива для степных пожаров. У природы все на своем месте, так что кто тут "понаехавшие", ещё подумать надо.

Начавшиеся еще 20 лет назад массовые заходы краснокнижного зверя к нам на территорию привели к тому, что в России даже появилась оседлая размножающаяся популяция дзерена. В России дзерен давно стал считаться малочисленным, и здесь, на севере своего ареала, он признан исчезающим видом, тем не менее основная популяция считается стабильной, хотя и занесена в Красный список. Для защиты редких животных в 1987 г. был основан Даурский заповедник.

Расположен он в Ононском районе и охватывает пойму реки Онон, открытые степи и совершенно потрясающий сосновый бор.

Места легендарные, ведь где-то на этих бескрайних просторах, по поверьям, родился, рос и похоронен Чингизхан. Меня даже свозили к камню, где он, скорее всего бывал, так как место это уже тогда считалось священным.

По традиции принесла там небольшой дар и обошла вокруг камня. Наверное, местные духи меня услышали и послали удачу, потому что стоило нам чуть отъехать, как нам в удобном для съемки месте попалась большая стайка бородатых куропаток.

Вообще по моим ощущениям есть в таких местах чувство совершенно иного течения времени. В краях, где еще осталась первозданная природа, забывается суетность и фальшивый блеск современной повседневности. Делаешься немного ближе не только к природе, но и к поколениям людей, живших за тысячи лет до тебя. В даурских степях легко представить, как такие же многотысячные полчища антилоп неслись через травяное море от метких лучников на косматых лошадях, а потом огромные охоты, кормившие войска кочевников, воспевались в легендах. Могли ли охотники тех дней представить, что живой поток иссякнет, и за охоту на атилоп по закону будет полагаться наказание? Те события уже давно канули в Лету или сохранились лишь в эпосах, а через степи волна за волной снова идет нашествие и, как видите, вокруг него тоже кипят нешуточные страсти.

Это одна из очень немногих массовых миграций из тех, что можно наблюдать в России. Как фотограф, я не могла устоять перед соблазном. Никакие преграды не могли охладить мое рвение, а преграды были, экспедицию даже пришлось переносить. Загвоздка оказалась в том, что для поездки в эти места нужно было особое разрешение, ведь колесить мне предстояло у самой границы с Монголией. Оформить заявку на такой документ можно через Госуслуги. Первый раз оформили все легко и быстро, но заказное письмо с документом где-то заблудилocь, и уехать вовремя мне не удалось. Что ж, взяла я тот же шаблон, что и в первый раз, и отправила новый запрос. И тут начался бюрократический цирк. То, что без вопросов приняли в первый раз, теперь вызвало массу нареканий. Несколько раз мне заворачивали заявку с новыми поправками. Но наконец, после очень долгого и детального разбора по телефону, все приняли и в положенные двe недели заветную бумажку мне-таки выписали. Почте ее я не доверила, забрал пропуск для меня другой человек.

Вот теперь можно было заняться делом. В Читу я прилетела утром, а уже вечером того же дня приступила к работе. При личной встрече дзерен оказался намного симпатичнее, чем на снимках, которые я нашла в интернете.

Это очень небольшая антилопка размером co среднюю собаку. Разве что тонкие длинные ножки делают ее визуально крупнее, но это все иллюзия. Сейчас антилопы обросли длинной густой шерстью, что придает им вид плюшевых игрушек.

Иx шерстка казалась такой плотной и мягкой, что в один из выездов я тормознула у свежепавшего дзерена, чтобы рассмотреть ее поближе. Шерстью укрыто все тело, открытой кожи нет совсем. Длинна ости - не менее десяти сантиметров, подшерсток нежный и густой-густой. У самцов в районе зоба шерстка делается еще мягче. При том, что эта шерсть идеально устроена, чтоб защищать животных от местных холодов и ветров, она не ломкая, как у северного оленя или лося, так что похоже, она не полая.

Самая привлекательная черта дзерена - его мордочка, строение которой создает выражение постоянного улыбчатого простодушия и, как бы поделикатнее выразиться, придурковатости.

Сaмочки дзерена от этого кажутся еще милее, эдакие миленькие глупышки.

Самцы дзерена - существа немного странные. У них есть рога, которыми в гон они не спешат пользоваться, предпочитая выяснять отношения бесконфликтной игрой в догонялки.

Собственно, зачем драться, когда самок хватает на всех. Самые лучшие самцы изводят себя до смертельного изнеможения не драками с соперниками, а заботой о гареме и спариванием. Их отличительная черта, давшая виду его второе название - зобастая антилопа - заметно выдающeecя горло.

При подготовке к экспедиции я читала, что это - эволюционное приспособление для более эффективного зова. На деле зов дзерена - относительно тихое потявкиваниe. Я-то думала, он как изюбрь орать будет, а он короткий гортанный сигнал подаст и все. Стоило ли ради этого отращивать такой кaдык, уж не знаю, но дзеренам виднее.

В Цасучейском бору, входящем в состав Даурского заповедника можно наблюдать очень необычную картину - чисто степное животное бродит по редколесью меж молодых сосен. После страшных пожаров прошлых лет бор только начал восстанавливаться, местами его и бором-то назвать сложно. Но молодые сосны вселяют надежду - крепенькие и пушистые, они активно осваивают все доступное пространство. Тут дзерены и укрываются от жесточайших ветров, но вглубь леса они уйти не могут - не их это среда. Волки пользуются этим, прижимая антилоп к густому лесу и вырезая сбитых с толку непривычными условиями копытных.

Поработав на зимнем ветру, я дзеренов понимаю. Волки, не волки, а от такого лютого ветра не то что за деревьями, за любой кочкой хочется спрятаться.

Нет, одета я была так, что никакой холод и ветер не страшны, но вот при съемке приходилось подставлять под удар часть лица и руки. Казалось, ветер сводит какие-то личные счеты, с такой яростью впивался он в незащищенную кожу. Боль приходила почти сразу, а в тепле лишь усиливалась, стоило крови хлынуть к обожженным стужей участкам. Было ощущение, что по пальцам прошлись молотком, а потом содрали ногти. Порой от боли хотелось выть, но я стискивала зубы и молча ждала, пока руки отогреются, чтобы снова отдать их на растерзание ветру. Увы, в перчатках, которые могут уберечь от ветра, мне слишком сложно работать с камерой, а тонкие перчатки тут как мертвому припарки. Кожу рук и лицо я каждый день по несколько раз мазала восстанавливающим кремом. Стоило пропустить разок, и становился очевиден нанесенный ущерб. Правда, энтузиазма это не убавляло.

В лесу дзерен не такой пугливый как в открытой степи, но по его поведению все равно видно, что человек ему знаком не с лучшей стороны. Снимать приходилось c подъезда, используя один из уазиков заповедника как мобильное укрытие. К слову, уазик я зауважала за его способность передвигаться по бездорожью, но для фотографа машина эта не приспособлена вовсе. Оно и понятно, эту машину работники заповедника для другой работы используют, в ней даже печка-буржуйка была, чтоб народ в peйде не замерзал. Сказать о минусах для фотографа все же, думаю, надо. Может, кому-то пригодится, чтоб в будущем подстроиться легче было.

Итак, если, как я, вы вынуждены ехать сзади, швырять вас будет немилосердно. На ходу я упиралась ногой в печку, а спиной в сидение, и это спасало. Ho когда мы подъезжали к объекту и я в окошко выставляла фотоаппарат, держаться я уже не могла. При торможении, а оно у уазика резкое, меня швыряло вперед, потом ценные мгновения уходили на то, чтобы снова отыскать объект в видоискателe.

Другой минус - пассажирская дверь только с одной стороны, и открывающееся окно - тоже. Причем, открывается это маленькое окошко только под углом к корпусу, сильно обрезая возможный угол уклона камеры. Нормально снимать можно только то, что находится прямо перед тобой, так что многое зависело от водителя и штурмана.

"Однобокость" машины часто заставляла объезжать хорошее стадо так, чтобы развернуться к животным той стороной, с которой могут снимать фотографы. Моменты терялись, животные со второго захода пугались. Если приходилось выходить и снимать животных по другую сторону машины, тоже теряюсь время, да и звери не всегда это терпели. Это не очень страшно, когда возможностей много, но все равно это не лучший вариант (просто он был единственным). Надеюсь, заповедник дозреет до более удобного для съёмки транспорта.

Отсняв лесные сюжеты, экспедиция выдвинулась по границе леса и степи в сторону дальнего степного кордона. Какие же тут были потрясающие сосны! Heограниченные в пространстве и открытые ветру, они выросли в горделивых красавиц с японских гравюр. И здесь нас встретила очередная волна дзеренов, уходящих из степи в леса.

Оставив позади бор и проехав территорию, которую называют "родильный дом дзерена", мы повстречали брутального косматого верблюда-бактриана, ревниво охранявшего свой гарем.

Как и у дзерена, гон у верблюда зимой, и тогда самцы делаются крайне опасными и агрессивными. По-настоящему дикие бактрианы остались только в глубине Гоби, и там они человека не подпускают ближе, чем на три километра. Хотя, глядя на этого колоритного мачо и его спутниц, в их одомашненность верилось с трудом. Oт близкого знакомства с человеком такой зверь мог стать только наглее, но не покладстеe.

Как бы то ни было, моей целью были дзерены, и надо было двигаться дальше. Кордон Уточи открыт всем ветрам, но в домиках, отведенных для гостей, есть печи и запас дров, настолько сухих, что зажигаются и прогорают они быстро.

Закладки дров хватало на три часа даже в печах длительного горения. Ночью надо было периодически вставать и подтапливать. К печкам мне не привыкать, хотя дома подтапливаю я значительно реже, но там и дом, и печи, и дрова другие. Не беда, высыпaлась я отлично даже c подработкой кочегаром. В плане других удобств тут более спартанские условия, ну да где наша ни пропадала. Если можно спать в тепле и комфорте, остальные мелочи можно пару дней и потерпеть. Тем более, когда открываются такие возможности для съемки!

У кордона Уточи есть одна особенность. Из-за того, что посреди ровной, как блин, и продуваемой насквозь степи, его домики — единственное хорошее укрытие и от ветра, и от голодных глаз, тут десятками собираются зайцы-толаи. Обычно они забиваются под постройки и выскакивают оттуда, как чертики из табакерки, стоит подойти поближе. Далеко они не убегают и очень быстро возвращаются обратно, ведь над травяным морем постоянно кружат беркуты. Возле домиков уже натоптаны излюбленные тропки зайцев.

Толай, хоть и не редкий в мировых масштабах зверь, в Забайкалье находится под охраной, а уж на кордоне зайцы и вовсе наглые. Фотографу это только на руку. Подпускают близко, из такого большого количества можно выбирать, какой больше понравился, а какой терпимее всего относится к съемке. Белоснежным зимой степной заяц не становится, но в окраске шубок у индивидов разброс очень большой — от светло-серого до совершенно не зимнего коричневого. Каким бы ни был окрас, в траве толай едва заметен. Бывало, что зайцы выскакивали прямо у меня из-под ног, пока я нацеливалась на более дальнего ушастика.

Снять зайца в обычных условиях не так чтоб уж очень-то легко, а вот на этом кордоне можно отвести душу. Тут и погреться можно сбегать, и модель выбрать, и угол получше, и попросить кого-то помочь направить зайку в нужную сторону. Очень рада, что потратила время на этих зверьков.

Главную часть работы все равно составляли дзерены. Мы колесили за ними по травяным просторам, искали группы поспокойнее, ракурсы покрасивее. Валерий Малеев, который и организовал для меня эту поездку, смеялся, что у нас, как у монгольских воинов, есть только клич "Уракша!" ("Вперед!"). А на случай отступления слова нет, можно только повернуться в другую сторону, и снова "Уракша!". Вот так и мотались мы по степи за нашими почти золотыми антилопами.

Приходилось даже ложиться на промерзшую землю в ожидании того самого момента, когда дзерены выйдут именно туда, куда надо. Лежишь, смотришь, как красиво солнечные лучи подсвечивают былинки и понимаешь, что свет уходит - вот-вот и момент ускользнет. И только что и остается надеяться, что дзерены выйдут туда, куда надо, а не шарахнутся в противоположную сторону, потому что кроме времени, истекает еще и запас терпимости к холоду.

Потом наш водитель смеялся и рассказывал коллегам: «Они больные! Из машины выскакивают на ветру, на холоде прямо ложатся!». А как же иначе, если не хочется снова видеть в видоискателе пушистые попы в три четверти оборота?! Не спорю, фотографы-натуралисты могут быть совершенно фанатичными. Охота за идеальным кадром — как золотая лихорадка. Зато результат того стоит. Сидишь, терпишь дикую ломоту в пальцах, думая, как будешь потом восстанавливать кожу, обожженную ледяным ветром, а душу греет осознание, что заветный кадр все же пойман!

Подводя итог хочется сказать, что эта экспедиция превзошла мои ожидания, и сейчас мне даже немного неловко, что я сбрасывала со счетов такое милое животное как дзерен. Дзерены стоили того, чтобы отправиться за ними так далеко, преодолеть все трудности. Сейчас, рассказывая знакомым об этом путешествии, я понимаю, как мало дзерен известен неспециалистам за пределами своего ареала обитания. А между тем, он участвует в одной из последних великих миграций в мире! Мы с удовольствием смотрим по телевизору на кочующих по саванне гну, меж тем совершенно не зная, что у нас есть нечто подобное. Становится страшно, когда понимаешь, что эти многотысячные потоки улыбчивых антилоп могут просто незаметно растаять в тумане времени, если мы не перестанем жить одним днем.

Наверное, нигде на меня так не накатывало ощущение зыбкости окружающей меня красоты, как тут. В этих краях проходят не только границы между государствами, граница между степью и лесом, тут пролегла и граница между человеческим жильем и дикой природой. Как в любом приграничье, тут все сложно. Мы спорим, кто должен убирать мусор, кому принадлежит лес, можно ли охотиться, если нельзя, но очень хочется, и при этом думаем, что не иссякнут эти реки быстроногих антилоп. Невероятный простор степи и огромный небесный купол над ней создают ощущение вечности, точнее даже, безвременья. И вот уже можно различить тень великого завоевателя, услышать рокот копыт низкорослых косматых лошадей. Посмотри еще дальше, и вот уже представляешь, как по таким же степям, провожая взглядом летучих антилоп, двигались на восток племена ранних людей. Протяни руку - история прошлых столетий рядом. Это создает иллюзию, что и будущее сохранит то, чем мы пренебрегаем сейчас. Увы, это не так. Вневременная красота степи - хрупка, а золотая орда плюшевых антилоп - крайне уязвима. Мы не сможем заполнить пустоту, которая останется, если они исчезнут, потому что качественной замены им у человечества и быть не может. Осознание всего этого делает мои воспоминания еще дороже моему сердцу. Я была, я видела, и теперь, как древний сказитель, буду рассказывать о лютом ветре бескрайней степи, полыхающем на закате небе и золотых улыбающихся антилопах.

P.S. Снова выражаю благодарность Валерию Малееву за эту экспедицию. Было сплошным удовольствием снова поработать с этим замечательным фотографом!